когда потеря обращается в подарок...Часть 4

(на фото мы дома)

Добрый день, дорогой читатель!

Пока пишется, я пишу... будет ли так часто выставляться продолжение, увидим... Но это одна из тяжелых частей моей истории (хотя далеко не последняя). ..я до сих пор в размышлениях..что обнародовать, а что оставить... не потому, что не хочу или слишком больно, скорее всего, а смогут ли прочитать? Понимаю, что не все это тянут... и не осуждаю... но верю, что это кому-то надо прочитать. так вот, именно для вас, дорогие, кому надо, делюсь 4 частью.. Мои блоги не имеют цели кого-то устрашить. Нет... но наверное, познакомить с паралельным миром страданий, от которого никто не застрахован. И показать, что выход и надежда есть всегда, даже после потери...

Дом милый дом

Вот мы и в машине. На улице был солнечный, но холодноватый апрель. Впереди – полтора часа езды домой. Мы живем в небольшом поселочке, который находится в 80ти км от Риги. Я наконец-то успокоилась, и настраивалась на то, что теперь мне надо будет привыкнуть к тому, что у меня теперь двое детей. Говорят, что научиться быть мамой двоих детей – самое сложное, а после троих детей – тогда вообще в жизни уже ничего не страшно J мне же такой чин был в новинку.

Дома нас ждала наша младшая дочь (она там была с бабушкой). Как же она рада была видеть меня и братика! Подошла, посмотрела, порадовалась, погладила его спящего. Так как я ее не брала на руки с 4 или 5ого месяца беременности, она с вопросом смотрела на мой живот – там пусто. Значит можно на ручки? В доче бурлила куча эмоций – радости за маму, что вернулась, за братика, что наконец-то его увидела, но и вылезала доселе ей непонятная ревность - она переводила все мое внимание на себя, хотела ко мне на руки и просила, чтобы я положила братика назад в кресло. А мы пойдем по делам куда-то. Но настало время кормить его. А он спит. В голове мелькала мысль – у сына кровь густеет, когда он не получает достаточно жидкости… а дочь – капризничает. Нарастала тревога… Вот все и началось.

Новый этап

Начался новый этап в нашей жизни, и наши перепалки с дочей не прошли. Она не была к этому готова – вот так сразу делить маму и папу, хотя очень ждала братика (мы ее к этому целенаправленно готовили). Честно скажу, к этому не была готова и я. У меня началась расслабуха после больницы и всех переживаний. А у дочи – потребность удостовериться, что она любима и что мама будет рядом. И в больницу больше не поедет. На всем этом фоне, мы как два барана (а братик посередине) начали бодаться. Трехлетка с мамой, у которой появился братик. У меня пошли срывы (было бы, наверное странно, если б не пошли), и жаль конечно, что выливалось все на дочь. К нам заходили наши бабули – помочь, ободрить, присмотреть и понянчить внука.

А я… не знала, могу ли расслабиться. Понимала, что мы теперь дома (ура!), но где-то внутри витало такое ощущение, что это не конец. Как реагировать на такое понимание, я не знала. Я притупила это, потому что боялась развивать такие мысли – это было бы дверью для зла проникнуть в наш дом, куда мы наконец-то привезли Семку. Потом мы более менее уже поладили с дочей, правда надо было за ней присматривать – то с утра бутылку в рот Семке положит втихаря, то бабушку не подпускает к кровати братика (это ж ее братик, а не бабушкин), то камнем на меня падает (Мама, лови!), пока я сына на руках держу… Я, вместо того, чтоб быть спокойной и все умеренно объяснять, постоянно ее одергивала.

Всего лишь 10 дней

А Семка..спал.. много. И пропускал кормления, ведь я умудрялась перед кормлением помыть пол во всей квартире и по дороге убрать вещи по местам… я иду! кричала я с соседней комнаты сыну в спальне… он похныкал, похныкал и уснул… я прибегаю, а он уже спит. Опять не накормить его так, как надо. И еще мы привезли соплю с Рижской больницы. Жуткую, зеленую, тягучую и длинную. Она не проходила. Я ее пыталась достать всеми возможными путями и Семка этому не был рад. Но раз надо достать ее, чтоб он дышал, значит…надо.  Помимо того мы купались, нежничали, гуляли на улице, то есть пытались наверстать не спеша упущенное… Но на десятый день пребывания дома сопли не проходили, он спал и спал и уже три дня как появился кашель. Сначала думала, срыгивает и кашляет… Но потом начал дышать животиком…Он ел слабенько, и временами синел. Я места себе не находила, и мы поехали к ЛОРу. ЛОР находился в той же больнице, где я рожала. И так как обе наши мамы работали медсестрами в этой больнице, весь больничный коллектив знал пред-историю. Я встретила врача, у которой была под наблюдением во время беременности.

Как вы? Что же с вами было? Она искренне сопереживала. Я отвечала, что у нас -  мальчик, что больших проблем нету, и мы наконец-то дома… Она поздравила меня с хорошим исходом, пожелала здоровья и напоследок сказала - слава Богу, что все тревоги моей свекрови были напрасны. Они пересекались часто в больнице, и она видела ее потухшие глаза, а также мою маму, которая работала в хирургии…

Две недели эмоционального ада

 Мы распрощались с ней и очень скоро попали на визит к ЛОРу. Показали злополучную соплю в левой ноздре. Она взяла мазок на анализы, выписала капли в нос… но, увидев, что он синеет, сказала, чтобы мы срочно обратились к врачу. Нам надо было в больницу… подозрения на воспаление легких. Я вспоминала пожелание рижского врача – желаю вам больше никогда сюда не возвращаться… никогда… Господи, я не хочу возвращаться больницу! Но и дома оставаться – страшно и я точно знаю, что нам домой – нельзя… Я молилась и плакала, что ничего не понимаю… но буду слушаться… честно скажу, что ехать в Ригу – струсила… а надо было. Мы поехали в приемник нашей больницы. Только тогда пришел мир в сердце. И угадайте, кто в тот день дежурил в детском отделении?.. Тот самый детский врач-неонатолог, который видел Семку при родах, говорил, что у него большая голова, уши – не такие, челюсть – не такая, и т.д. и т.п.

Он попросил его раскрыть. Семка спал и дышал мышцами живота. Ярко выражено. Я заметила какое-то брезгливое отношение к Семе со стороны врача. Честно скажу, я не была рада его видеть. Но были все признаки серьезного воспаления легких. Нас положили в больницу. Это были две недели настоящего эмоционального ада для меня. Дело не в том, что больница страшная, а врачи – просто ужас. Нет, больница не такая уж страшная, да и врачей по крайней мере в моем случае нечего винить. Удобств было гораздо меньше, чем в Риге, но меня главным образом раздражало отношение этого врача к моему ребенку – брезгливость. Для него Семка был как будто и не ребенок. В Риге к нам так не относились…

 Нам замерили сатурацию… 70% кислорода в крови (вместо 100). По сути, нас надо было в реанимацию на искусственное вентилирование легких, а это значит – подключать на лекарства (наркоту), чтобы ребенок находился в полусонном состоянии, но врач смилостивился – нас отправили в детское отделение, провели подачу кислорода, назначили терапию против воспаления легких (диагноз подтвердился после рентгена). Но врач не думал, что первопричина в запущенных соплях. Он искал другие причины. Я дала ему выписку с Рижской больницы – все бумаги и выводы врачей после тех многих исследований Семы. Это то, на чем стояла я и не понимала, что он рыщет. Лечи нашу пневмонию и оставь нас в покое…

В поисках первопричины

А он изучал и изучал бумаги, и говорил, что хотел помочь… Спустя неделю лечения, он говорил, что написанное его смущало – проблем с сердцем особо не было, но тогда почему сатурация такая низкая до сих пор? Могла падать до 90% с кислородной маской, и кожа – мраморная и какие-то другие показатели (помимо традиционных Ц-реактивного и других воспалительных процессов из-за пневмонии) не в норме? Почему иммунитет такой слабый?  Может быть, у вас ВИЧ? Или туберкулез? А может быть рак (эту идею подала реаниматолог, когда дежурила по отделению на неделе)… Мы попали под раздачу диагнозов – один хуже другого. Бери – не хочу!

 Помощь врачей в «открытии истины» (в чем проблема) выливалась в дополнительные анализы, которые не так уж успешно могли взять – катетеры вставлялись плохо, по многу раз (вены маленькие, узенькие), а Семка орал…и синел до 29% кислорода в крови… Однажды, слыша этот ор и не имея мочи спокойно молиться, чтоб все прошло хорошо, я не выдержала и пришла в процедурную – три медсестры не могли с ним справиться… у него изо рта уже все молоко выливалось, он был синий как слива… я его забрала. Я была злее черной тучи… не на врачей и не на медсестер. На то, что все это надо было ему терпеть… а мне – позволять это… и быть сильной мамой… я ненавидела болезнь, которая вцепилась в сына как бульдог и не отпускала… Итог был таков, что катетер все равно надо было поставить… и получилось поставить только на голове. Если б я могла побить эту болезнь, я б ее исколошматила бы в тот момент голыми руками. Гнев и бессилие. Будь ты проклята, проклятая пневмония! Мой измученный Семка с «антенной» в голове… это раздирало мою душу. Я не видела в этих анализах и системах никакой помощи…

Зря заданный вопрос.

Мы то набирали вес, то откатывали обратно… и все же, это не мешало мне любить и ласкать сынишку, гулять с ним по городу и …молиться и выплакивать все перед Богом на природе. Муж и Соня приезжали каждый день. Мы обедали в городе вместе, гуляли… Моя доченька расцветала… и снова опускала глаза, когда я ей говорила, что не могу пока с ними ехать домой. Маме надо быть с братиком в больнице...

Однажды вечером, когда наш лечащий врач делал обход, он зашел мимоходом к нам спросить, как дела. Мимоходом, наверное, потому, что я ничего у него не спрашивала и контакт у нас не клеился. Спросил про сатурацию, я ответила, как было… Но потом вспомнила про то, что он мне говорил после родов – про уши… Семка мне казался пусть не красавцем, но нормальным мальчиком, а не уродцем… мое любопытство взяло вверх…  Я спросила его, что он имел ввиду, когда сказал, что у Самуила не такие, как надо уши… Он как будто ждал этого разговора. Может мне показалось, но он доказывал мне довольно-таки в оборонительной форме свою правоту, что да, у него уши посажены за низко, и челюсть – маленькая, и нос не такой… и вообще, с самого начала было ясно, что он – инвалид. ИНВАЛИД… Да, ребенок будет инвалидом. Это уже было ясно с самого начала… Он продолжал декламировать мне, что Семка – инвалид… раза четыре точно… А сын лежал у меня на кровати и смотрел на меня… я молчала. Теперь то я и поняла, почему такое отношение к Семке. Он изначально смотрел на него как на инвалида.

Это была оплеуха моей вере. Это был повод обидеться и выгнать его из палаты. Но я не могла принять эти слова. Пусть физически все очень было на это похоже. Я попыталась прервать его, сказав, что мы верующие люди и верим Богу и молимся за него… но он опять перевел разговор и сказал, что у сыга есть какое-то неизвестное генетическое заболевание… и не факт, что его смогут даже найти или вылечить… может быть он не сможет ходить, как один мальчик, который проходит у него реабилитацию… Он озвучил самые страшные мысли, которые время от времени пробегали в уме… Ваш сын -  точно инвалид. И точка… Помолчав немного, он все же продолжил – но вы не отчаивайтесь, ведь вон, на Евровидении недавно выступала группа одной страны, где участники были с синдромом Дауна и с другими болезнями… это, мол, не значит, что инвалидность обязательно несет с собой умственную отсталость… 

Когда вера трещит по швам…

Я молчала… Я хотела ему сказать, что я не принимаю никаких его диагнозов… но я молчала. В конце он сказал – ну вот, это мы с вами обговорили, мы будем дальше лечить пневмонию и поможем, чем можем, но …мы с вами все остальное уже обговорили… довольный разговором, он вышел и оставил нас одних в палате. Я смотрела на сына… он как будто смотрел и спрашивал меня – мама, а это правда? Как ты отреагируешь? …моя вера трещала по швам. Сказать, что я не долюбливала этого врача, это ничего не сказать. В тягость было и то, что мама и свекровь пересекались с этим врачом (они в одном коллективе работают), и при встречах врач охал и выкидывал фразы – ой, как же так с вами случилось... а что же дальше будет… Мама не понимала, зачем он так говорит.. Все у нас будет хорошо! Подумаешь, он не по нормативам выглядит… Мужику надо не красивым быть, а мужиком, говорила моя мама. Теперь я понимаю, что врач хотел исполнить свой «долг» - достучаться до всех нас, чтоб мы поняли, что у нас – тяжело больной ребенок и признать это. Опуститься с небес…

Той ночью меня не то, чтобы с небес опустили, меня как будто насильно усадили в лужу грязи и заставляли принять это положение раз и навсегда… все, на что мне хватило сил, это позвонить свекрови.. была ночь. Я почему-то выбрала ее. Мужа не хотела будить.. а маме – рано вставать на работу… пусть спят. Свекрови тоже на работу, но я позвонила ей и рассказала о нашем разговоре с врачом. Она успокаивала меня.. я честно призналась, что мне как никогда было очень тяжело. Очень… мы говорили… вспоминали общие молитвы, тихим шепотом изливали друг другу сердце…закончили наш недолгий разговор молитвой. И потом пришел мир. Мы попрощались. Я пошла спать. Веру сохранила, обиду на врача – не притаила, хоть и хотелось… значит, победила… все. На сегодня хватит.

Надо в Ригу

Вторая неделя в местной больнице шла к концу. Кажется, это был четверг. К нам зашел наш лечащий врач – он собирался нас выписывать домой, потому что пневмония столько и лечится. Все остальное и низкая сатурация – это будете исследовать по плану в Риге (т е через месяц)… Мне стало как-то не по себе. Я хотела очень домой, но Семка не выглядел здоровым, но бледным и мраморным, с мешками под глазами. Под вечер я заметила, что у него выпирает вверх родничок. Я испугалась и позвала врача – он посмотрел и сказал медсестре – ну что, началась гидроцефалия… Он сказал, что даст мочегонное и выпишет нас домой, если родничок спадет. А он не спадал…

Той ночью, видя Семкин больной вид и его родничок, я сломалась. Как никогда раньше мне было легко падать на колени. Сломались все мои силы, все мои эмоции, вся моя духовность. Я почувствовала себя соринкой перед Богом. Я просто смотрела вверх... Моя молитва лишилась всякой фальши. Сгорели как карточные домики в огне, все мои красивые слова. Мне так надо было, чтобы Бог меня услышал… Это была живая тишина… я ждала, что Бог ответит, но сверху было молчание… оно меня пугало. Все, что было в моем сердце, это был зов о помощи… «Помоги… спаси моего сына…» Каждое мое слово было на вес золота. Я повторяла эти слова, сидя на коленях, пока не получила мир в сердце. Потом позвонила мужу… мы вместе плакали и молились…Только тогда я смогла пойти спать. Это было раннее утро.

Слезы

Проснувшись, я быстро собралась и ждала, когда же придет врач. Поднявшийся родничок не спадал, и внутри было понимание, что нам надо в Ригу… Приближались выходные, и наш лечащий врач сдавал дежурство. Если он сейчас не отправит нас в Ригу, то мы останемся здесь, где нам помочь не могут… врача я увижу только на следующей неделе…и все затянется… это было страшно. Но когда он зашел к нам, увидел Семку, он все же решил остаться сверхурочно и оформить для нас бумаги в Ригу. Он сказал, что скорая машина будет готова через час и ушел в свой кабинет, а я – быстро одеваться и собираться. Я позвонила родным, сообщила о новостях, и начала собирать и кормить Семку. Мимолетом запихала в себя кашу, чтоб там что-то переваривалось…я была с красными заплаканными глазами, и, когда врач давал мне документы, он сказал – наконец-то вы поняли, что у вас больной ребенок. Оказывается, он ждал, когда я сломаюсь. Ждал моих слез…

Наверное, он не мог понять, отчего до этого все эти недели я была такой спокойной и радостной, несмотря на свою беду. Наверное, он думал, что я напридумала себе, что все будет хорошо и убегала от реальности. Как странно… ведь мои слезы перед Богом не сломали мой дух. Да, все мое душевное разбилось об больничный пол во время этих двух ужасных недель в этой больнице. Но я не плакалась перед людьми… я плакала перед Богом, и это только укрепило мой дух.  Врач сказал, что отсылает нас в Ригу с неподтвержденной гидроцефалией (в народе – водянка головы). Но наверняка в Риге вам и головку подлечат…и ушел. Все, что я могла выдавить из себя, это было одно слово - спасибо. Не больше, не меньше. Я приложила усилия, чтобы поблагодарить Бога за то, что он смог использовать этого врача, чтобы отослать нас в Ригу – туда, куда надо было изначально ехать…

Как в фильме

Нас разместили на пассажирском сидении в скорой помощи. Я держала спящего Семку в руках. Мы ехали как в фильме – с мигалками и сиреной, быстро, а машины расступались перед нами, ведь везли ребенка в тяжелом состоянии… позвонила маме, сказала про водянку, и что едем в Ригу… Держись, доченька… все будет хорошо… Один Бог знает, сколько потом она плакала и переживала, просто она пряталась от меня… Да, я не знаю как, не знаю когда, но с Богом рано или поздно… все будет хорошо. Мой ад в местной больнице закончился. Нам по сути стало хуже, но я имела мир в сердце от осознания того, что мы едем в Ригу.

Порой я думала, что Семка просто вылетит из моих рук (так быстро ехала скорая по брусчатке). Я прижимала его к себе все крепче, по щекам текли слезы… впереди – еще большая неизвестность, чем раньше. Первый круг в Риге был только цветочками… По мере приближения к повторному визиту в Рижскую детскую больницу, в сердце появлялись вопросы… не за что, Господи, за что?… а Для чего, Господи? Для чего я это прохожу?.. Опять разлука с Соней, с мужем, с домом, с родными… но не с Богом. Он остался со мной. Я это так ценю…

Порой мне кажется – я сильная такая,

Чего я только в этой жизни не прошла…

Какой обман! Я до конца себя не знаю,

Но знаешь Ты… и потому к Тебе пришла.

В Твои ладони я как мошка заползаю,

Ведь нету твари, что сокрыта от Тебя…

Снимаю маски, душу честно раскрываю,

Чтоб разобраться и познать саму себя…

Продолжение следует…