Рассказ. Эмигрантский цикл. Родственники. Окончание

Маша начинала понимать задумку Лизы. Ее сестра удачно вышла замуж в Англии, долго искала свою семью, нашла, обожает свою племянницу, которую выдают за отстающую в развитии. Дальше только давить психологически. Но как Лиза представляет себе переезд? Между Россией и Англией визовый режим, так просто не приедешь. Да и, как слышала Маша, получить разрешение на постоянное проживание в Англии довольно сложно - многие запросы отклоняются. Если только попробовать беженство, но тут нужно доказывать, что ты подвергаешься гонениям на родине.

С остановками (на фотографирование Насти на фоне домов, машин, цветов), они дошли до небольшого продуктового магазина. В этой части деревушки Маша не бывала, поэтому сама с любопытством разглядывала дома. Заодно размышляла, что делать с тем, что она узнала от Насти и услышала с балкона. Рассказать Кате? Катя не поверит – Маша это понимала очень хорошо. Не поверит не потому, что Лиза ее сестра, а Маша чужой человек, а потому, что она наконец нашла свою семью и теперь слепо верит, что и сестра искренне рада их воссоединению. Так что тут без вариантов. А не сказать, значит просто наблюдать, а это Маше всегда давалось с трудом. Она всегда корила себя за излишне обостренное чувство справедливости. Как человек, постоянно сомневающийся, она вначале долго думала, прежде чем действовать. И, когда видела несправедливость, старалась всем видом показать, что она знает. В надежде, что человек устыдится, поймет, что он раскрыт и перестанет делать то, что делал. Не всегда, конечно, так получалось – люди, в большинстве своем и не осознают, что их действия несправедливы по отношению к другим. Тут действует принцип «каждый сам за себя». Тогда Маша снова долго думала, но потом все же озвучивала свое возмущение, внутренне сжимаясь – она была готова к агрессии. Потом она долго переживала скандалы и разборки и Валера говорил ей, что лучше бы она не лезла, если потом так переживает. «Или лезь, но потом не плачь, или не лезь, если это не задевает тебя напрямую». Он был прав и неправ одновременно. Прав в том, что если уже лезешь не в свое дело, будь готова к отпору, и неправ в том, что если тебя не касается, то сиди и молчи.

И вот что делать в такой ситуации? Напрямую говорить Кате не имеет смысла. Говорить Лизе, что она, Маша, все знает и что пойдет к Кате? Тоже бессмысленно. Кто такая Маша? Уборщица. Лиза и в голову-то не возьмет. Тем более, Маша здесь еще недели две, в которые будет приезжать на несколько часов. Она совсем растерялась. Катя, конечно, ей никто, более того, даже не близка по взглядам. Но вот это ощущение, когда ты что-то знаешь и должен молчать, выводило Машу из душевного равновесия. Не писать же анонимку! Совсем глупо.

- Маш, какое мороженое тут самое вкусное? – теребила ее за руку Настя.
- Не знаю, мне кажется оно все невкусным. В Риге у нас гораздо вкуснее. 
- Не может быть, чтобы в Англии было невкусное мороженое! Ты, наверное, не все пробовала.
- Настя, это не твой телефон звонит?
- Ой, да! Да, мам. Да, все хорошо. В магазине. Морожко хочу, выбираю вот сейчас. Ага, пока.
Настя выбрала клубничное мороженое, немного постояла напротив полки с конфетами и, вздохнув, пошла за Машей к кассе.

Клубничное мороженое оказалось невкусным. Настя грустно посмотрела на него, но выбросить не решилась:
- Ну, может, в Лондоне будет вкуснее. Здесь же деревня. А можно мы пойдем другой дорогой?
- Конечно. Деревушка маленькая, так что ее можно быстро обойти.
- Это все? Наверное тут скучно жить.
- Ну, здесь такая спокойная деревенская жизнь. Все развлечения в центре, там, где вы были в субботу.
- Да, там круто! И люди другие, и черных много, женщин много, тех, у которых одни глаза видны. Я такое только в фильмах видела. 
- Это мусульманки. По их религии, когда они на людях, они должны носить очень закрытую одежду.
- Я бы хотела жить в центре. Там такой шопинг-центр огромный! С кинозалом, и много-много разных ресторанов! 
- А что твоя мама говорит, где вы будете жить? – Маше очень хотелось выведать побольше подробностей.
- Не знаю. Она и мне не говорила, я слышала, как она с папой обсуждала. Нужно еще дом купить. Мама говорила, что хочет с большим садом. 
- Она сама будет покупать? – Маша понимала, что рискует. Настя могла передать разговор Лизе и тогда ее просто выкинут из дома, не дав доработать. Но она не могла принять решение и ей нужны были подробности.
- Нет, мама говорила, что тетя Катя обязательно купит нам дом. А еше машину, такую же, как у нее. Мама сказала, что у нее есть письмо от ее мамы, моей бабушки, в котором она просит тетю Катю помочь.
- Здорово! Желаю, чтобы все получилось. – Маше хотелось как-то сгладить впечатление, чтобы Настя, если что, не говорила, что Маша выспрашивала что-то. – А знаешь, что? Давай сфоткаем тебя как-то необычно.
- Давай!! Вот круто! А как?

Старая мудрость из сериала про Штирлица - «запоминается последняя фраза». И Маша старалась фотографировать Настю как настоящую модель, пусть разговор об их переезде забудется. А сама думала о последней фразе девочки - письме, которая написала бабушка (судя по всему, мама Кати и Лизы) - неужели у Лизы есть письмо матери, которую она видела только в младенчестве?


Когда они вернулись домой, то застали там уже вернувшуюся Катю - вместе с сестрой они сидели в саду и пили вино. Настя помчалась к ним показать фотографии, а Маша в задумчивости направилась на кухню. К ее удивлению там сидел Николай. Перед ним стояла вазочка с печеньем и большая кружка чая. Заметив Машу, он кивнул, взял кружку и вышел. На редкость молчаливый мужчина. Он явно против плана Лизы, но не настолько чтобы вмешиваться или чинить препятствия. Да и кто же откажется от оплаченной жизни в Англии? Маша вдруг подумала, что ей не жаль Катю - почему-то она не вызывала жалости. "Может я завидую", думала Маша. "Завидую ее устроенной жизни, где не нужно думать об оплате счетов, не нужно считать каждый пенс, да что там - не нужно даже работать". Да, у Кати была нелегкая жизнь, но в том-то и дело, то была, а у Маши она тяжелая сейчас и когда что-то изменится никто не знает. Если вообще что-то изменится. 

Но ощущение страшной несправедливости не уходило - это не жалость, но просто нечестно, если Лиза получит все только потому, что запудрит мозги Кате. Маша совсем запуталась: она не знала, что делать, в то же время была смущена отсутствием хоть какого-нибудь сочувствия к Кате. Неужели бороться за справедливость можно, не ощущая никаких эмоций?

- Маша, на сегодня это все, спасибо - она и не слышала, как в кухню вошла Катя. - Завтра, как обычно, к 9.
- Хорошо, до завтра!

Пока Маша ехала домой, она продумывала план. Она обязательно скажет Кате все, что услышала на балконе, что узнала от Насти. Но не сейчас, а в последний день. Или напишет большую записку. Да, лучше записку - так можно рассказать все подробно, не опасаясь, что тебя перебьют и не дадут договорить. А потом пусть сами разбираются. Весь вечер ей названивала Лена, но Маша не брала трубку - не было сил разговаривать, да и чтобы рассказывать все произошедшее, нужно хотя бы знать, как к этому относиться, а этого как раз Маша и не могла понять. После огромного дома Фрименов ее комнатушка в небольшом доме казалась еще меньше, еще теснее. 

Вторник прошел без сюрпризов - пока Катя была на курсах, Лиза проводила время в саду, Николай со своим неизменным планшетом сидел рядом, Настя в своей комнате не отрывалась от приставки. Маша готовила завтраки, перекусы. Бесконечно перемещалась с этажа на этаж, прибирая, вытирая, застилая, поправляя и прислушивалась в надежде услышать какие-либо подробности. Но супруги хранили молчание. На мгновение Маше подумалось, что Настя могла ненароком проговориться Кате, но потом отмела эту мысль - Настя побаивалась свою властную мать, так что признаваться в том, что она подслушивала было не в ее интересах. Или, возможно, Лиза сказала ей пока ни о чем не спрашивать Катю. Завтра у Кати заканчиваются курсы, в четверг семейство уезжает в Лондон, значит Маша не увидит их до понедельника. Она только сейчас поняла, что за все это время ни разу не видела Джеймса, мужа Кати. То есть видела, но на фотографиях. Утром, когда она приезжала в дом Фрименов, его уже не было, а когда она уезжала, его еще не было. Интересно, как он отнесется к идее, что Катина сестра с семьей переедут в Англию - финансово это ведь ляжет на его плечи. Маша слышала, что у англичан родственные связи не настолько прочные и тесные, как те, к которым она привыкла. Зачастую тут родители понятия не имеют, чем занимаются их дети. 

В среду Катя вернулась неожиданно рано. Маша составляла список покупок - как это часто бывает, необходимое заканчивается вдруг и сразу по всем фронтам - когда Катя ворвалась в дом:

- Привет! Закончила тест раньше всех и быстренько слиняла. Устала, не передать как! Через месяц стартует второй модуль, более сложный. Но у меня есть месяц чтобы отдохнуть от учебы! Как-то я позабыла, что такое зубрежка и экзамены! Как у нас дела?
- Привет, Катя! Все в порядке. Я как раз пишу список того, что закончилось.
- Отлично! Джеймс сегодня будет поздно, так что мы пообедаем в ресторанчике, заедем и в магазин. Поедем где-то через час, можем тебя подкинуть по дороге.
- Спасибо! Было бы замечательно!

Дом ожил: Катя заглянула в сад, шумно поприветствовав Лизу и Николая, а потом забежала к Насте, пожурила ее за чрезмерную увлеченность компьютерными играми.
Маша задумалась: с завтрашнего дня она будет приезжать сюда лишь на пару часов, только для уборки. Нужно ли сообщать об этом в агентство? Ведь она подписывала договор из расчета полного рабочего дня. Но за пару часов она ничего не заработает. Можно спросить Катю, хотя Маша была уверена, что Катя махнет рукой и скажет, что ерунда, договор заключен на месяц и все. 
Семейство было готово к выезду лишь через два часа, за это время Катя несколько раз просила ее позвонить в ресторан и перенести бронь столика на полчаса, потом еще на полчаса. В итоге Николай сказал, что пусть это будет девичник, а он останется в тишине дома, Лиза поджала губы и церемонно вышла из дома.
В машине напряженность спала - в основном из-за Насти, которая восторгалась пейзажем вокруг. Она то и дело просила остановить машину, чтобы сфотографировать очередной живописный уголок. А когда они проезжали речку по старинному мостику и вовсе завизжала:
- Мам, тетьКать, можно меня тут сфоткать? Ну пожалуйстааа!

Катя остановила машину на обочине.
- Кать, не вылезай, я ее сфоткаю по-быстрому, а то она тебя еще час будет мучать. - Лиза вышла из машины и погрозила Насте пальцем.
Катя и Маша смотрели из машины как Настя корчит гримасы, залезает на дерево, перегибается через перила мостика, а Лиза фотографирует ее и после каждого кадра машет рукой в сторону машины.

- Какое же это счастье, когда рядом с тобой родные люди, - вдруг произнесла Катя. - Непередаваемое ощущение. 
- Я представляю, как ты рада, что нашла их, - осторожно сказала Маша.
- Я не рада, я безумно счастлива! Просыпаюсь с улыбкой, зная, что сейчас увижу Лизу и Настю, я вечером несусь как угорелая домой, потому, что там моя сестра и племяшка. И я готова все-все для них сделать. Чтобы Настя улыбалась, чтобы Лиза была счастлива.
- Катя, - вдруг решилась Маша. - Прости, мне надо тебе что-то сказать. Понимаешь, я не специально, просто услышала случайно. Лиза.. в общем.
- Маш, - улыбнулась Катя. - Ты думаешь, я не знаю? 
- Что? Что Лиза хочет сюда переехать?
- Конечно! Я случайно услышала. Не спалось как-то, вышла в сад. Лиза с Колей говорили. Что Насте тут стало намного лучше, что здесь у нее возможностей больше. Лиза переживала и не знала, как сказать мне об этом, потому, что знает, сколько это стоит, а мы с ней знакомы-то год и что я не обязана помогать им. Ты знаешь, оказывается у нашего отца есть письмо от мамы, в котором она просит его, что бы сестры нашли друг друга и помогали. Мама просит, понимаешь? А я ведь, не зная этого, тогда, перед отъездом, у маминой могилы пообещала себе обязательно найти сестру и помогать, если потребуется. И тогда, ночью, стоя в саду я пообещала себе, что сделаю все, чтобы вырвать Настёну из бесперспективности, Лизу с Колей из нищеты. Они нахлебались, с них достаточно. Я поговорю с Джеймсом, он поймет. Вчера он сказал мне, что давно не видел меня такой счастливой. 
- Катя, я... не то хотела сказать.
- Маша, я знаю, что все это возможно кажется тебе странным. Но у тебя есть семья. Тебя в Риге ждут мама с папой, ты можешь их обнять. А у меня еще год назад никого не было. Джеймс прекрасный человек, но он муж, по сути - чужой человек. А Лиза - она моя сестра, у нас с ней не было общего детства, мы с ней не ссорились из-за игрушек, платьев. Я хочу это наверстать. И еще Настя, боже, у меня слезы наворачиваются! Я сделаю все-все, чтобы она получила здесь образование, чтобы у нее было все. Посмотри, какое она солнышко, - Катя кивнула в сторону моста у речки и голос ее дрогнул.

Маша поняла, что Лиза выиграла. Все ее слова, поступки были настолько рассчитаны, что просто гарантировали победу. Да и Катя не была слишком сложной войной. Она росла с чувством вины, что у Лизы не было мамы (чувство вины подкармливала и бабушка со стороны отца). А жизнь заграницей, в отрыве от привычного образа жизни, друзей, родного менталитета, обостряет родственные чувства. Да, Катя была легкой добычей. Только сейчас Маше стало жалко ее - она вдруг услышала в ее монологе свои мысли. Сколько раз она сама мечтала о том, чтобы не быть одной, чтобы рядом был родной человек. Маша была единственной дочерью и иногда она очень жалела, что у нее нет брата или сестры. Конечно, родственные связи не всегда гарантия поддержки и опоры - она помнила историю Кости, ее соседа по дому, которого кинул родной брат. Она видела, что у Лизы и в помине нет никаких родственных чувств к Кате - она просто хочет получить обеспеченную жизнь, основанную на чувстве вины сестры. Просто так получилось, что это делает счастливой Катю. И, в какой-то степени, сделает счастливой Настю. Несправедливым путем, конечно, но есть ли вообще справедливость?

Лиза с Настей уже вернулись в машину, а Маша все никак не могла переварить то, что услышала. Поймет ли Катя, что ее просто использовали? Как она переживет предательство? Или Лиза будет до самого конца играть свою роль?
Маша попросила остановить машину у ближайшей остановки, сказав, что еще хочет заехать в магазин. И потом долго смотрела вслед удаляющейся машине. Как же оно будет-то? 

Если бы Маша хоть немного могла бы заглянуть в будущее, то увидела бы огромные чемоданы, которые грузчики вносили в дом Кати Фримен, увидела бы Настю, важно повторяющую в телефон: "да, я теперь живу в Англии!", увидела бы счастливую Катю, обнимающую Лизу, Николая с планшетом.
А сейчас она брела к своему дому совершенно разбитая, думая о том, как хорошо иметь родных рядом, пусть и такой ценой. Отчаянно вдруг захотелось домой, к маме. Да просто домой. Туда, где тебя ждут.

Конец.