Когда потеря обращается в подарок...Часть 11 (Финал)

                                                                                            Часть 10

Часть 11

Продолжай Мне доверять

 В тот день, когда Семку опять увезли в реанимацию (конец августа), мой муж приехал за мной в больницу. Мы собрали вещи, зашли к Семе и поехали домой. Я держалась за эту цифру – 3 года…Бог будет делать с нами что-то удивительное через все это - три года, значит, Семка будет жить хотя бы три года! Я почему-то понимала это так. На самом деле, меня очень теребило то, что все происходит не по моим срокам. Я просила исцеления, но становилось только хуже, и мне иногда было непонятно, почему Бог «медлит»… я понимала, что все не зря, и может, действительно все дойдет до смерти…и воскресения?... Я не знала. Это меня смущало…У меня были вопросы, но именно после второго раза, как Семка попал в реанимацию, наконец-то произошла большая перемена во мне – я доверила свои вопросы Богу. Ведь порой меня выбивали мною же поставленные условия по поводу сроков. Во время той молитвы я почувствовала глубоко в сердце еле уловимую спокойную мысль – продолжай Мне доверять… я отдалась этой мысли, когда поняла, что наконец-то сама услышала Бога. Я отпустила все свои ожидания по поводу времени (когда, Господи, когда?). А мужу пришло на сердце понимание того, что все изменится во мгновение ока. Во мгновение ока? Прекрасно, Господи, я согласна на чудо в долю секунды!

Прямо как в том диснеевском мультике «Валли» (2008), когда супер-модный белый робот-Ева, найдя росток жизни на грязнющей свалке-Земле, спрятала его в себя, включила сигнал, и стала безразлична к каким-либо внешним раздражителям… так и я, получив весточку с Неба, включила «режим ожидания». Бог сказал мне продолжать доверять Ему, Он не говорил – не проси исцеления, не молись… Он и не говорил, когда исцелит его. Я это все доверила Ему и почувствовала какое-то неописуемо твердое основание под своими ногами посреди такой ужасной бури, в которой то тонула, то держалась на плаву уже почти 5 месяцев… на следующий день звонила в реанимацию – Семке стало хуже, его стенты заросли, и в его состоянии вообще ничего уже нельзя было делать (вставлять дополнительные стенты или расширять уже вставленные).

Безысходность только горячила мою молитву. Мы не раз организовывали молитвенные вечера и богослужения, на которые приглашали вместе с нами молиться за Семку и благодарить Бога за него и за Его исцеление. Это были прекрасные вечера, наполненные свидетельствами, ободрением и сильной молитвой. Заряженная после таких встреч, я ехала к Семке в Ригу и потом молилась сама за него в его тихой отдельной палате.

Стихи

На удивление, я пребывала в таком мире, что… начала писать стихи. В те выходные, за ночь до воскресного служения, я впервые по-серьезному выписалась – написала свои первые три стиха. А раньше так не могла (даже когда Семке было хорошо, когда мы были в кардиологии вместе). Я пробовала писать, но было отторжение к бумаге, к компу. Я была полна эмоций, рассуждений, общения с Богом, и это все вылилось в некий опыт, который я полноценно не могла вычерпать из себя… А тут – в состоянии полного доверия Богу, умиротворенная, несмотря на то, что Семке хуже, я начала писать стихи…

…Теперь Тебе все доверяю,

На сроки, даты не смотрю,

И вслед идти я продолжаю

Твоему Слову, и пути

Мои становятся прямыми,

Полет – высоким, вера – сильной…

Стихи просто лились из меня. По дороге в Ригу, помню, как я начала писать стих про подругу (Солвиту), а потом, приехав уже в больницу, дописывала его в родительской общаге. За раз могла писать по два-три стиха. Во мне началась чудесная Божья терапия! Потом шла к Семочке, а он спал. Встречалась с врачами, которые не сулили ничего хорошего. Наоборот, появился сепсис, судороги, проблемы с головой… Однажды я и муж это выслушивали от нашего врача-реаниматолога, как вдруг мы заметили, что Семка открыл глазки…увидел нас… я просто на автомате заворковала и начала говорить ему ласковые слова, муж – тоже, а Семочка от этого стал еще бодрее, пытался улыбаться, но мешал зонд во рту. Он поулыбался нам, а потом начал жаловаться, надувать свою тоненькую губу… мы полностью переключились на сына. Врач, видя нашу, мягко говоря, спокойную реакцию на зловещие ухудшения, был немного в ступоре и оставил нас. А чего ужасаться? Бог все равно сильнее всех этих болезней и ухудшений… Помню, как молиться за Семку было удивительно легко. И пошли какие-то улучшения (сепсис прошел за 3 дня!) а потом – ухудшения… Несмотря на это, мы все равно приняли решение стоять в вере и просить об исцелении до конца, до победного. Это и сохранило нас от нервных срывов. Простое, но полное доверие Богу… 

 Время просто пролетало, пока мы были с Семой в его палате. Бывало, он засыпал, и тогда мы уходили со спокойным сердцем, а бывало, он не отпускал палец мужа и плакал… это было душераздирающе. В такие моменты я уходила первой – мне было легче уйти от осознания того, что он там с папой… А муж уйти не мог…

Но даже в такой безысходности Бог давал мне выписывать все на бумагу. Это была моя (и Божья) победа над болью и над увиденным. Я не отрицала проблему и боль. Но ничто в мире не могло меня заставить принять эту проблему и его боль как что-то неизменное и навеки присущее моему сыну. Даже если Бог такое и допустил, болячки, сердечные и другие пороки, да и смерть - были, есть и будут врагами Богу. И однажды они все закончатся! Если на не моем сыне, то на чьем-то другом… Да и на небе больных нету… Поэтому я благодарила Бога, даже видя его боль, за то, что Он это все проходит с нами. А позже я прониклась симпатией к Богу и поняла, что больше не смотрю на Него как всемогущего Владыку, у Которого нет никаких проблем, ведь Он идеален, безгрешен, и у Него все есть… Ведь Его предмет любви – мы, люди…

И кажется, не я одна

Сижу в бессилье у окна,

А Бог – близ гибнущего мира.

Ведь Он – Отец, а я ведь мать…

Нам стало проще тут понять

Друг друга… у кровати сына

Семочке стало немного лучше, и появилась надежда на третье стентирование. Но его сердце вернулось в прежнее состояние до операции – правая часть была большой, и совсем зажимала левую часть… удивительно, но самые топовые детские кардиохирурги Латвии, при всем желании и высококлассной работе, не смогли долгосрочно помочь Семке. У него развивался повторный стеноз, который разрастался по всем легким. Если и лечить его человеческим методом, то нужна трансплантация легких… таких легких нету, таких операций в Латвии не делают, и он – не в том состоянии, чтобы подобное даже гипотетически выдержать. Чудо… спасти могло только чудо, которого мы просили…  

Щелчок

Наступил ранний сентябрь. Я дома. Какая прекрасная погода на улице утром, просто невозможно спать! Меня тянуло на улицу, на природу, на прогулки по старой воинской части, которая давным-давно уже заросла лесочком. Утренняя тишина была живой и наполненной миром, а всю рухлядь и развалины воинской части «покрывала» утренняя роса и нежные лучи солнца, пробивающие сиреневый туман, в котором укутались маленькие сосны и елочки недалеко от прохожей части. Я шла и молча рассматривала открывшийся мне вид природы, размышляла над Библией, набиралась сил и покоя на грядущий день в молитве. Я уже дня три не была в Риге. Только звонила в реанимацию… Его пробовали перевести на самостоятельное дыхание (на маску), но не получилось..опять интубировали… На днях планировали вставлять третий стент, если анализы будут допустимые. А я… ждала внутри какого-то щелчка (знака), чтобы ехать в Ригу.

 Помню, как мама в разговоре по телефону аккуратно спрашивала меня, когда я поеду к Семе… я отвечала – не знаю пока, жду… когда пойму, что надо ехать, поеду… Утро уходило, пробуждался жаркий полдень. Я зашла к своей бабуле. Мы пообщались, посидели на скамейке. В ту раннюю теплую осень ее цветы в огороде просто радовали глаз – они были ярких сочных цветов, таких же, как мое настроение и моя одежда. Я вообще к тому времени перестала носить одежду черного цвета. Мне хотелось жизни и красок. Я даже перекрасилась в рыжий цвет! По виду нельзя было сказать, что я проходила долину смерти и жуткое горе, наоборот, многие люди мне делали комплименты, что я похорошела и расцвела. Сама удивляюсь, что не покрылась морщинами и не заработала какую-нибудь хроническую болячку. Это была Божья благодать!

Вот и стоим мы с бабулей и смотрим на ее грядки с цветами. Я ей новости рассказываю.. А у нее все тот же ответ – за что же так Бог его наказывает? Чего же он такого сделал… Ах, бабуля, ничего он такого не сделал, да и вообще в его болезнях Бог – ни при чем…зачем допущено – это другой вопрос… Трудно было ее убедить в этом. Да я к тому времени уже перестала кому-то что-то доказывать. Это надо понимать нутром. И тут я понимаю, что надо ехать в Ригу. Ведь будут вставлять стент. И мне надо опять подписывать бумаги. Это был внутренний щелчок. Я попрощалась с бабулей и пошла домой опять через воинскую часть. Я понимала, что прохожу с сыном, наверное, самый темный этап долины смерти. И хочу выйти из этой долины не одна, но с живым и здоровым Семкой. Очень этого хочу…

Важные разговоры

 (Семочка за день до 3 стентирования)

7 сентября я приехала в реанимацию, но кардиохирурга так и не встретила. его обход по реанимации уже давно закончился. Я подписала бумаги (разрешение на ангиографию), а потом провела время с Семкой. Он бодрствовал, смотрел спокойно и даже с каким-то интересом, на все вокруг него. Он же дитя, и интерес к жизни у него ничто не смогло забрать. Даже стеноз и все эти трубки и катетеры!.. Но время от времени у него падала сатурация кислорода в крови… мониторы мигали, сразу же приходил медперсонал  - чистил трубки и давал дополнительную подачу кислорода (это была такая маска, которую прикладывали ко рту и руками постоянно качали). А мне в деталях не говорили, что такое с ним происходит ночью… оказывается, уже какое-то время происходит…десатурация, при которой его надо вот так, руками откачивать по пол-часа…

На следующий день, 8 сентября ему сделали успешно ангиографию. Его состояние было тяжелое, но стабильное. Так как у кардиологов была конференция, и тут у нас не получилось встретиться и все обсудить с ними. Поэтому я снова приехала 9 сентября очень рано и ожидала встречи с кардиохирургом у закрытых дверей реанимации (в комнате для посетителей). Отогревала свои руки – пока с остановки дошла до больницы, они замерзли. Пока грелась, созвонилась с Натальей. Ей снился сон – как знаменитый герой Библии - Авраам готов отдать в жертву Богу своего сына на горе (ему этого не надо было делать..это было испытание, сын остался жив)...а потом она видела меня на поле, где созрело зерно, на небе рисовался шикарный закат…и я за руку держала светловолосого мальчишку, мы вместе там гуляли… Наш разговор закончился незадолго до того, как пришел наш кардиохирург. Его предупредили, что я его буду ждать у дверей. У нас завязалась хорошая беседа, и он спросил, как я чувствую себя…

Я сказала, что хорошо, потому  что я верю, что Бог нас исцелит. Я рассказала ему предысторию о том, что он  - обещанный сын и что у него есть призвание, поэтому мы верим и молимся, что Бог сотворит чудо. Он сказал, что, несмотря на то, что у нас очень тяжелая ситуация, с нами очень легко работать как с родителями и видно, что наша вера просто сохраняет нас, что очень важно. Он очень надеялся, что вставленный стент даст улучшения, и мы сможем его увезти домой, чтобы провести хоть какое-то время вместе перед тем, как все закончится… Ведь он как ребенок, уже дал что-то свое, свою любовь нашей семье… Да, неимоверно много дал! Я согласилась с ним, но и поняла, что мы с ним на разных волнах. Я – верю, он – уважает мою веру, но в чудо для Семы не верит… я его за это не осуждала, просто поняла, что я в этом деле тут, в больнице – одна.

Интересы Самуила

Начался обход пациентов, и кардиохирург ушел. Я осталась одна в комнате ожидания, ждала, когда можно будет идти к Семке. Обход закончился, открылись двери и оттуда вышла целая команда докторов – реаниматолог и два наших кардиохирурга. Как ни странно, они шли ко мне. Оказывается, меня ожидал еще один разговор с ними. Я оставила свои вещи в комнатке и последовала за ними в один из кабинетов. Вот мы и сидим. Я – одна на большом диване, а напротив – три доктора с серьезными лицами. Молодой статный реаниматолог в этот раз был весьма серьезен – он сказал, что Семка в таком состоянии, что ему они уже никак не могут помочь, и если улучшений не будет в ближайшее время, то у него просто начнут портиться внутренние жизненно-важные органы… я кивала и понимала, к чему все идет… ко гробу. Кардиохирурги сделали свои выводы – стеноз вернулся и разрастается, и они не могут ему помочь. Даже стент, что вставили вчера, не дал никаких улучшений. Ночью у него были частые десатурации, и его надо было откачивать по пол-часа… это было очень тяжело выслушивать.

Потом реаниматолог сказал – все, что я могу обеспечить Самуилу, так это глубокий сон, в котором он не будет чувствовать абсолютно ничего. Я согласилась на это с условием, что сначала приедет муж и попрощается с ним перед тем, как его отправят в глубокий сон. Потом он спросил –нормальные здоровые люди и семьи вообще не должны такого знать и такие вопросы решать, но так как это такая тяжелая ситуация, вопрос вот в чем – что нам делать, если у него начнется остановка сердца? Реанимировать? Я молчала… я готовила фразу, что мы ожидаем чуда, и я прекрасно понимаю, что они как врачи сделали все возможное и от них уже ничего не зависит.. никогда и не зависело… мы надеемся на Бога.. Я это и сказала вслух… Надеетесь на что? – спросил реаниматолог. На то, что Бог его исцелит…и если надо…я выдохнула…даже воскресит. Они смотрели на меня серьезно… наверное думали, что я – дура. Но знаете… мне надо было это сказать. Пусть я и выглядела странно, но на тот момент я считала, что в этом и есть моя вера – говорить в лицо неминуемой смерти о надежде на то, что Бог силен и воскресить, если надо…

Быть может, я была ведома радикальной и даже сверх-религиозной верой и воспринимала весь этот разговор как большую проверку перед чудом… я пытаюсь проанализировать себя в тот момент… но я не лукавила, пусть и выглядела отчаянно и глупо. И мне почему-то кажется, что Бог... уважил мое бесстрашие перед этими жуткими, но необходимыми вопросами врачей… Пожалуйста, реанимируйте его, если надо будет… Реаниматолог посмотрел на меня и неуклонно повторял эту фразу – нам стоит подумать об интересах Самуила – я не могу обеспечить безболезненный сон, если вы хотите, чтобы его реанимировали – грудной массаж и агрессивные методы – это … по-вашему в интересах Самуила? Я понимала, что он ставит меня перед выбором- сделать моему ребенку жуткую боль, разрезая грудину и массируя его сердце, включая агрессивные лекарства (которые скажутся на здоровье и органах), чтобы продержать его еще, возможно, только несколько суток или пару минут… или же оставить его в глубоком лекарственном сне, и ничего не делать, чтобы он безболезненно ушел… в моей голове на тот момент творился кавардак… я не хочу отключать аппараты… решать - уходить ему или нет… жизнь с болью или безболезненный уход? Я… выбрала жизнь, пусть даже с мучительной болью… … как бы больно мне ни было… Прости, сынок! Вот такая мама тебе досталась…боевая...

Но реаниматолог повторял еще раз и еще раз про интересы Самуила.. Мне казалось, что этот вопрос жестоко растоптал мое материнство в том кабинете между диваном и стульями, на которых сидели врачи. Как будто я обрекла Сему на неимоверные страдания… ради своей веры и ожидания чуда… но я не смогла по-другому. Почему-то мне казалось, что это была не просто моя глупая личная вера… Слезы полились из моих глаз. - Вы знаете, с меня уже хватит, если можно, давайте закончим разговор… Доктора согласились и по-дружески протянули мне руку, чтоб помочь встать с дивана. Все обговорили. Они сделали все, что могли. Винить было некого… Я пошла к Семке, побыла с ним немного, но потом мне захотелось выйти на улицу… Отойти от разговора… Я открыла дверь, как у него начала падать сатурация… пишу всем смс – молитесь, сатурация падает… Ну и куда ты уходишь? – звучит в сердце… Тяжело,  хочу выйти, отойти…- отвечаю мысленно… Господь, пребудь с Семкой тут…

Стою в коридоре, смотрю, как его откачивают… и звонок – это Наталья. Как вовремя! Мы разговариваем, и она говорит, что Семка был дан, чтобы за короткое время сделать неимоверно великие перемены во мне и моей семье… он исполнил скорее всего свое предназначение… я что-то говорю в ответ… потом она говорит, Вероника, а ты можешь сказать Богу – на все Твоя воля? Я когда-то, когда проходила свой путь…боялась так говорить…боялась отпустить свой контроль… но когда сделала это, то потом… и она продолжала рассказывать о том, что Бог делал удивительные вещи и чудеса в ее жизни… а я сказала, что уже давно сказала Богу – на все Его воля…просто я верила и просила, чтобы в Его воле было Семино чудесное исцеление… Сатурация начала медленно ползти вверх. Я спокойно выдохнула и вышла на улицу… Пошла в парк (в 3-4 минутах от реанимации), села на скамейку и грелась под солнечными лучами сентябрьского солнца…

Помнишь?..

О том, как все было дальше, хочу рассказать в стихе, посвященному моему дорогому мужу… Его можно посмотреть и прослушать - вот тут:

https://www.youtube.com/watch?v=P6b3LSVdAW4

Выбор

… Наш герой ушел домой на Небо 9 сентября в 12.00. Этот рассказ от моего лица - лишь небольшая частичка всей истории, в которой почти совсем ничего не говорится о моем муже (как отец проходит потерю), о наших родных, как они отпускали Семку, что они переживали в тот момент, когда где-то в 11.50 я отослала всем смс-ки с одной единственной фразой– сердце останавливается… призывая так всех молиться,  и побежала в реанимацию… чтобы молиться самой за него… Все действительно произошло во мгновение ока. Мы думали - будет исцеение, а произошел быстрый уход... Его пытались реанимировать, но безуспешно. Я рада, что он не пережил этой боли! А мы с мужем… отпускали Семку пять часов. Пять часов могли держать его на руках, обнимать, молиться, плакать, утешать друг друга. Удивительно, но я поняла одну вещь – несмотря на то, что его душа ушла к Богу, его тело было теплым…потому что я его согревала своим теплом. И даже холод не смог омрачить его уход!

Потом мы его отдали медперсоналу, и его, помытого и закутанного в одеяло, положили на кровать в небольшой капелле. Зачем-то выключили свет и зажгли свечу. Придя туда, я включила свет и поняла, что отныне все религиозные ритуалы по усопшим потеряли для меня какой-либо смысл. Они стали пустым обрядом, который ничего не может сделать моему сыну или мне… А муж …просто не мог отпустить его – держал и обнимал его. Он ведь был уверен, что после его выздоровления сможет наверстать упущенное – нацеловать, наобнимать, наняньчиться с ним. Поэтому муж позволял себе работать и быть вдали, ухаживая за Сонечкой, и ожидая времени воссоединения. Но мы подсознательно в той капелле ожидали чуда…

Помню, уже было часов 17.00 – мне написала Наталья…-  что происходит? .. Я объяснила ей все… пришло только одно слово – ОТПУСТИ… в тот момент я смотрела на мужа, понимая, что он будет надеяться до того момента, пока не закроется гроб и на него не посыплют землю… я ему сказала это одно слово – ОТПУСТИ… он еще крепче обнял Семку… и я поняла, что прямо сейчас мы стоим перед выбором – или зациклиться на своем желанном…до сумасшествия (Господь, воскреси!) или… позволить Богу нас утешить… Я выбрала второе. Муж (как я поняла позже) – тоже. Я вспоминала фразу, которой со мной поделилась одна мудрая верующая женщина с Белоруссии – нет такой потери, от которой Бог не мог бы утешить… Его утешение несравненно больше всех наших потерь…если в нашем сердце на первом месте не вещи, не люди, а Он… И, хотя у меня от слез раскалывалась голова, я была в мире. Я отпустила Семку и приняла Божье утешение. Я без промедления могу сказать, дорогой читатель, что действительно, Бог как никто другой врачует все раны от потери навсегда и всякую боль несбывшихся надежд и пережитого горя!

Нету такой потери, которая не могла бы быть залечена Его утешением. Главное – позволить себя утешить... Выбор (внутренне погибнуть вместе в ребенком или же принять утешение) действительно есть всегда…даже в таких ситуациях, как у меня… Мы доверили Семку медперсоналу. Подписали бумаги об отказе от аутопсии. Собрали вещи и поехали домой.

Это было чудом… мы ехали в мире! Как будто Бог сокрыл меня от какой-либо горечи и скорби. Видел бы кто меня в тот момент, то помимо моих опухших глаз, и не поняли бы, что пару часов назад у меня ушел сын... Мы подъехали к дому. Родной дом, родной двор. Ничего не поменялось - у нашего подъезда как всегда, тусовка – соседи на лавке сидят, и везде юлит детвора. А меня это никак не корежит… Я открыла двери нашей новой машины и поняла, что мне… дышится легко! Я зашла в дом, кинула вещи на пол и написала стих, который разослала всем молитвенникам, которые за нас молились и сопереживали нам в последние часы борьбы:

Дышится легко

Мне дышится легко,

Взирая на награду,

Что получил мой сын

На небе - за отвагу,

За то, что даже в боли

Умел он улыбаться,

И со сердечной хворью

Не уставал сражаться.

За то, что научил

Без устали молиться

Родителей своих

И верой не крениться.

Мне плачется легко,

Как матери, ведь знаю,

Что жив сыночек мой

И здравствует во славе.

Там нету проводов,

Лекарств, иголок, боли,

Там царствует любовь,

Он Богом успокоен.

Мне дышится легко

И в сердце нету скорби.

В душе моей светло,

От грусти я свободна.

Я сохраню, родной,

Ту жизнь, что скоротечно

Мы прожили с тобой,

Я буду помнить вечно

Прекрасные глаза

И пухленькие щечки,

Широкий лоб в отца

И тепленькие ручки.

И знай, что твой уход –

Еще одна причина

Сказать: «гряди, Господь!»

И встретить тебя, сын мой!

В понедельник надо было приехать за ним в Ригу, чтобы отвезти его в городской морг неподалеку от нашего села. На неделе планировались похороны. Но внутри меня было четкое осознание – это все нужно, чтобы похоронить его тело, его оболочку. Я не хочу плакать, скорбеть по нем. Семка - наш маленький герой! Он заслужил праздник, а не поминки. В конце концов, он жив на небе! Не будет черного, не будет рек слез, не будет никого лишнего…только наша семья и епископ – чтобы позволить нашей семье побыть наедине с Семочкой, который стал для многих христиан по всему миру «нашим Самуилом», и которые были в курсе всех его улучшений и ухудшений до мельчайших деталей… Теперь же это будет прощание в узком семейном кругу. Так и было... После похорон я еще четче поняла, что небо очень реально, и жизнь на земле – только временный опыт нашей души, впереди же – вечность… Какое же это великое утешение, что Семка все это проходил не зря и теперь его душа и дух - дома на Небе, и там он здоровее, чем я и все мы взятые в кучу! И у него – награда за то, что он сделал с нами – принес вечные перемены в сердца тех людей, которые за него молились, и приближались к Богу… мы до сих пор получаем и слышим разные истории о том, как жизнь и мировоззрение у людей менялось по мере того, как ои стояли в молитвах за Семку...

А я – несмотря на то, что по природе я такая эмоциональная и нетерпеливая, непостоянная…в один момент я поняла, что мне не трудно жить дальше и ждать нашу встречу с сыном на небе, пусть даже через 60 ил больше лет. Я снова увижу его прекрасные глаза, знакомую улыбку, и смогу его крепко обнять… Это удивительно… Слава Тебе, Господь, за новую меня!

Я отпускаю, не держу... (фото с похорон)

Продолжение (жизнь после потери) - следует…

С любовью, Мама Самуила